Член правления Wintershall, ответственный за геологоразведку и добычу в России, Ливии и Южной Америке, Тило Виланд в интервью RNS рассказал об ходе реализации «Северного потока — 2», конкуренции российского газа с американским СПГ и новых проектах.

Предлагаю сначала поговорить о проекте «Северный поток — 2». Как обстоят дела с его финансированием? Сколько в этом году уже было инвестировано, какой план на год?

Согласно той информации, которую мы получаем от проектной компании, проект реализуется по плану. В прошлом году мы, в качестве финансового инвестора, вложили в проект €324 млн. В этом году мы планируем инвестировать порядка той же самой суммы.

А есть ли понимание, когда будет следующий транш со стороны Wintershall?

Нет, мы реагируем на финансовые потребности данного проекта по мере выполнения работ.

Когда могут быть получены все согласования для этого проекта?

В первую очередь, я рад тому, что проектная компания получила от Германии все необходимые разрешения. Основываясь на них, компания начала проводить работы в немецкой части газопровода. Кроме того, важно, что Nord Stream 2 AG получила разрешение от Финляндии, которая является одной из балтийских стран. Завершение процесса получения всех разрешений ожидается к концу года.

Что касается банковского финансирования, когда оно может быть привлечено и от каких финансовых организаций?

Все вопросы привлечения банковского финансирования относятся к компетенции проектной компании, которая очень тесно сотрудничает со всеми банковскими структурами. Ни о каких проблемах в этой области я не слышал. Кроме того, по моему мнению, перспективы у «Северного потока — 2» очень хорошие. Во-первых, газ нужен Европе. Помимо этого — это самый надежный путь доставки. С какой стороны ни посмотреть — данный долгосрочный проект очень привлекателен и нацелен на успех.

Вы, как представители бизнеса Германии, можете способствовать привлечению немецких банков к финансированию проекта?

У Nord Stream 2 очень профессиональная команда, обладающая огромным опытом работы с финансовыми структурами. Мы доверяем проектной компании в полной мере. Я убежден, что данный проект необходим Европе, и потребность в российском газе будет сохраняться. Мы видим, что собственная добыча в Европе падает. Разрыв между собственной добычей и потреблением увеличивается, то есть растет потребность в импорте. В этом плане данный проект крайне важен для обеспечения энергетической безопасности европейского рынка.

Что касается газотранспортной инфраструктуры в Германии, будет ли она готова к началу поставок по «Северному потоку — 2» и будет ли готова на 100%?

Сухопутная часть газопровода в Германии будет строиться компанией Gascade. Она полностью отвечает за всю инфраструктуру. В регулируемой системе это довольно сложный процесс, потому что компания должна для начала сделать опрос на рынке, для того чтобы оценить потребность. Так, было проведено рыночное исследование, которое мониторилось ответственными структурами в правительстве Германии. По его результатам выяснили, что строительство дополнительной инфраструктуры необходимо. После чего было принято решение построить газопровод EUGAL, который протянется от Балтийского моря до Чехии. Эти два проекта соединены, и EUGAL будет принимать весь газ, который придет по «Северному потоку — 2», и доставлять его потребителям.

К началу поставок газа по «Северному поток — 2» проект EUGAL будет готов?

Как только потечет первый газ по «Северному потоку — 2», газопровод EUGAL будет готов. Эти два проекта реализуются одновременно, поэтому вся инфраструктура для приема газа из «Северного потока — 2» будет готова для доставки газа потребителям. Если вы сейчас приедете в те места, где планируется строительство газопровода EUGAL, то увидите, что туда доставлено много труб, организованы склады. По данным компании Gascade, большая часть труб, необходимых для строительства EUGAL, уже на месте и готова к укладке.

«Газпром» заявлял, что теоретически может построить в будущем газопровод «Северный поток — 3». На ваш взгляд, в какой период времени, в каком году может быть актуален этот проект? И если он все-таки будет реализован, готовы ли вы в нем участвовать?

Для нас сейчас самое важное — сконцентрировать свое внимание на «Северном потоке — 2». Мы видим, насколько масштабны и значительны проекты «Северный поток — 1» и «Северный поток — 2». Если потребность в газе будет сохранятся, а мы видим, что она не только сохраняется, но и растет, то тогда это вполне позитивно.

А в каком году все же может быть актуален этот проект? В этом десятилетии или в следующем?

Очень сложно оценить, так как это зависит от многих параметров. Если посмотреть на развитие добычи в Нидерландах на протяжении последних трех-пяти лет, мы видим, что в начале добыча велась на уровне порядка 50 млрд кубометров в год, а сейчас принято решение закрыть месторождение Гронинген. Этот шаг серьезно скажется на собственной добыче в Европе. Такого рода проекты требуют большого горизонта планирования. Для меня заявление «Газпрома» скорее проявление долгосрочных обязательств по отношению к европейскому рынку, что очень позитивно для европейских потребителей, так как газ из России экономически выгоден.

Ряд стран Европы, такие как Польша, Украина и прибалтийские государства выступают против «Северного потока — 2». Как вы можете объяснить, почему именно эти страны выступают против проекта? Как вы оцениваете их аргументы?

С моей точки зрения, их доводы сильно политизированы. Они не учитывают потребности европейского рынка. В то же время в целях диверсификации источников газа эти страны инвестируют в строительство газовой инфраструктуры на своей территории. Например, теперь есть СПГ-терминал в Польше и планы строительства газопровода Baltic Pipe. При этом «Северный поток — 2» — общеевропейский проект, который расширяет газотранспортную инфраструктуру Европы. Поэтому поддержка проектов, которые позитивны для других членов Европы должен быть вопросом солидарности.

Украина заявляет, что газотранспортная система страны надежна, и ее стоит использовать по максимуму. Как вы можете оценить эти утверждения?

Прежде всего, когда мы говорим о транспортировке российского газа, мы должны принимать во внимание геологический фактор. Со временем источники природного газа сдвинулись на север. Положение дел 30 лет назад сильно отличается от того, как дела обстоят сейчас. Добыча сдвигается в сторону Бованенкова, на Ямал и еще севернее. Поэтому кратчайший путь транспортировки от места добычи до европейского рынка также переместился на север.

Если мы возьмем карту и посмотрим на путь от Бованенкова в Европу, то увидим, что самый короткий маршрут доставки газа будет пролегать через Балтийское море. В этом плане «Северный поток — 2» за счет кратчайшего пути и меньших выбросов CO2 является более качественным с точки зрения экологических стандартов. Кроме того, это более современная труба, экономически более выгодный проект.

Украина ищет оператора для своей ГТС. Может, вы могли бы поучаствовать?

Как я уже сказал, мы приняли решение участвовать в финансировании экономически более привлекательного проекта — «Северного потока — 2». Мы являемся финансовыми инвесторами, и это тот проект, на котором сфокусировано наше внимание в обозримом будущем.

Тем не менее «Газпром» планирует частично сохранить транзит через Украину. Как вы оцениваете техническое состояние ГТС Украины? Могут ли возникнуть проблемы с поставками в Европу в будущем?

Объемы, которые перекачиваются через ГТС Украины, в прошлом году только выросли. Я лично не могу судить о техническом состоянии ГТС Украины, но, читая отчеты о техническом состоянии, я понимаю, что требуются значительные финансовые вложения для модернизации системы. В любом случае это система, которая была построена порядка 40 лет назад, поэтому по определению требуются серьезные инвестиции, чтобы она соответствовала современным стандартам.

Как вы оцениваете поставки американского СПГ в Европу? Действительно ли они значительно дороже, чем российский газ? Могли бы вы оценить разницу в цене?

Стоимость СПГ всегда будет определяться глобальным рынком. Рост цены, предположим, в Азии, сразу приводит к росту цен на СПГ в других регионах. Поэтому надежность поставок СПГ значительно ниже, чем российского газа. Российский газ всегда будет конкурентным, во-первых, из-за стоимости добычи, во-вторых, из-за надежности поставок. Я уверен, что российский газ всегда будет значительно выигрывать у американского СПГ.

Есть ли шанс у противников «Северного потока — 2» его заблокировать?

Я совершенно уверен в том, что «Северный поток — 2» будет реализован. Когда начинался проект «Северный поток», действовали определенные условия, которые сохранились и поныне. Я уверен, и мой опыт подтверждает то, что Европа этих условий не изменит. Было бы очень странно, если «Северный поток — 2» и инвестиции, которые с ним связаны, встретили бы такие препятствия. Поэтому проект будет реализован.

Вы заявляли, что теоретически вы могли бы сотрудничать по СПГ-проектам с «Газпромом». Мог ли это теоретически быть проект «Балтийский СПГ»?

Мы с «Газпромом» сейчас сосредоточиваемся на тех проектах, которые уже реализуем, но также находимся в постоянных дискуссиях о тех опциях, которые мы можем воплотить. На данный момент у нас реализуются проекты по разработке туронских залежей («Севернефтегазпром») и по разработке участков 4 и 5 ачимовских отложений. На данный момент мы не рассматриваем сотрудничества в области СПГ.

А сотрудничество в других странах, может быть вы могли бы рассмотреть сотрудничество, например, в Иране?

Вы, наверное, знаете, что с Ираном были подписаны рамочные соглашения. Совсем недавно прозвучали заявления американского правительства о выходе из ядерной сделки. В первую очередь, нам нужно оценить, как это решение может повлиять на наши проекты. Мы сейчас находимся в стадии оценки, пока точного понимания нет.

Компания подписала меморандум по месторождению Дехлоран в Иране? На него также претендовала российская компания «Татнефть». У вас были какие-то дискуссии по совместной работе?

С «Татнефтью» мы никаких переговоров по данному проекту не ведем.

Из последних значительных событий — объединение с компанией DEA. Каким образом может быть расширен портфель активов объединенной компании?

Мы сейчас находимся в стадии due diligence. Если две компании завершат слияние (закрытие сделки запланировано до конца 2018 года), то портфолио расширится. В итоге наше производство может увеличится на приблизительно 600 тыс. баррелей.

Как вы знаете, обе компании вносят в портфель проекты, которые находятся в росте. Тем самым мы становимся интереснее для транснационального сотрудничества, так как компания становится намного крупнее. На данный момент у Wintershall значительную часть проектов, более 50%, занимает Россия. Если прибавится DEA, то эта доля станет меньше. Для нас это шанс, потому что при таких условиях мы сможем наращивать наш портфель именно в России.

Как обстоит ситуация с реализаций ливийских проектов?

Ситуация в Ливии — это все еще серьезный вызов. В стране до сих пор нет единого правительства. На фоне этой ситуации я хочу отметить, что горжусь нашей командой, которая до сих пор ведет добычу, которая составляет 50-60 тыс. баррелей в сутки. Мы делаем все, чтобы добыча оставалась на этом уровне. Как только ситуация позволит, мы сделаем все, чтобы увеличь добычу. Политическая ситуация не коснулась морских активов, так что мы продолжаем добычу на правах партнера на концессии C137.

Каков ваш прогноз по роли нефтегазового сектора в энергетике в будущем, с учетом развития возобновляемой энергетики. Как вы видите будущее нефти и газа?

Если посмотреть на прогнозы, например МЭА, можно с уверенностью сказать, что нефть и газ в ближайшие годы не потеряют своей роли на рынке. В особенности глядя на потенциал газа, мы видим для него очень большие возможности, особенно если снизить потребление угля с целью уменьшения выбросов углекислого газа.

Автор: Василий Милькин.